Аэропорт - Страница 86

В ангаре стоял наготове «пикап» с шофёром; он дожидался Патрони, чтобы отвезти его на поле к самолёту «Аэрео-Мехикан», всё ещё перегораживавшему полосу три-ноль. Выбравшись из своей машины, Патрони остановился лишь затем, чтобы раскурить сигару, невзирая на надписи «Не курить», и тут же втиснул своё грузное тело в «пикап».

— А ну, сынок, крутани-ка стрелкой по циферблату, — сказал он шофёру.

«Пикап» стремительно вылетел из ангара; Патрони, не теряя времени, связался по радио с КДП. Как только освещённый ангар остался позади, шофёр стал держаться ближе к сигнальным огням вдоль края полосы, единственному ориентиру в этой белой мгле, указывавшему на то, где кончалась асфальтовая поверхность и где начиналась. По команде с КДП они ненадолго задержались у полосы, на которую, взметнув облако снега, сел ДС-9 компании «Дельта» и покатил в грохоте останавливающегося реактивного двигателя. Наземный диспетчер дал разрешение пересечь очередную взлётно-посадочную полосу и спросил:

— Это Патрони?

— Точно.

Последовала пауза — диспетчер давал указания другим машинам. Затем снова раздался его голос:

— Наземный диспетчер вызывает Патрони. Тут вам записка от управляющего. Готовы к приёму?

— Валяйте.

— Передаю текст: «Джо, ставлю коробку сигар против двух билетов на танцы, что тебе не вытащить сегодня эту машину с ВПП три-ноль. Но хочу, чтобы ты выиграл». Подпись: «М. Бейкерсфелд». Конец текста.

Патрони, хмыкнув, нажал на кнопку микрофона.

— Патрони — наземному диспетчеру. Передайте ему, что пари принято. — И, положив на место радиомикрофон, он обратился к шофёру: — Да пошевеливайся же, сынок. У меня теперь есть стимул сдвинуть этот самолёт.

У пересечения с полосой три-ноль старший техник «Аэрео Мехикан» Ингрем, с которым ранее разговаривал Мел Бейкерсфелд, подошёл к «пикапу». Он по-прежнему кутался в парку, стараясь защитить лицо от резкого ветра со снегом.

Патрони откусил кончик новой сигары, но на этот раз не стал её раскуривать, а быстро вылез из «пикапа». По дороге он снял в машине калоши и переобулся в тяжёлые меховые сапоги. И хотя сапоги были достаточно высокие, снег, в который он сошёл, был ещё выше.

Патрони закутался в парку и кивнул Ингрему. Они были едва знакомы.

— Привет! — крикнул Патрони: ему приходилось напрягать голос, чтобы перекрыть вой ветра. — Давайте-ка мне факты.

Ингрем стал докладывать, а Патрони смотрел на крылья и фюзеляж застрявшего «боинга», который вздымался над ними, как гигантский сказочный альбатрос. Под огромным брюхом самолёта всё ещё ритмично мигал красный свет. А возле него стояли грузовики и служебные машины, в том числе автобус для команды и ревущий передвижной генератор.

Старший техник кратко изложил, что было предпринято: он сообщил, что пассажиров сняли с самолёта и лётчики пытались вытащить его силою двигателей. Когда это не получилось, решили максимально разгрузить самолёт — снять почту, багаж, слить большую часть топлива обратно в цистерны. Затем была предпринята вторая попытка вытащить самолёт опять-таки с помощью собственных двигателей, но и она закончилась неудачей.

Жуя незажженную сигару, — редкий случай, когда Патрони сделал уступку соображениям предосторожности, поскольку в воздухе сильно пахло авиационным бензином, — главный механик «ТВА» подошёл к самолёту. За ним следовал Ингрем, а вскоре к ним присоединились и несколько рабочих, которые до сих пор сидели в автобусе, скрываясь от непогоды. Патрони стоял, разглядывая самолёт; тем временем один из рабочих включил переносные прожекторы, установленные полукругом перед носом самолёта. При свете сразу обнаружилось, что мощные шасси лайнера глубоко ушли в видневшуюся под снегом чёрную грязь. Самолёт застрял на участке, обычно покрытом травой, в нескольких ярдах от полосы три-ноль, близ пересечения с рулёжной дорожкой — той самой, мимо которой проскочил самолёт «Аэрео-Мехикан» из-за темноты и бурана. Просто не повезло, подумал Патрони, что земля здесь такая сырая и даже трёхдневный снегопад и холод не сковали её. Поэтому обе попытки оторвать самолёт от земли собственными силами привели лишь к тому, что он ещё глубже увяз. Сейчас гондолы всех четырёх двигателей под крыльями почти лежали на земле.

Не обращая внимания на снег, который крутило вокруг него словно в фильме «На юг со Скоттом», Патрони раздумывал, прикидывал различные варианты.

Он решил, что ещё есть шанс вытащить самолёт, запустив все двигатели. Это скорее всего могло бы дать результат. Если же ничего не получится, придётся прибегнуть к помощи подъёмных мешков — одиннадцати мешков из нейлона, которые размещаются под крыльями и фюзеляжем и надуваются воздухом, нагнетаемым под давлением. Вслед за мешками под колёса самолёта подводятся тяжёлые домкраты и затем под ними выкладывается твёрдый настил. Но процесс это длительный, трудоёмкий и сложный. Патрони очень надеялся, что удастся этого избежать.

— Придётся сделать перед машиной глубокие и широкие подкопы, — объявил он. — Мне нужны траншеи по шести футов шириной перед каждым из колёс. И чтобы эти траншеи шли под небольшим углом вверх. — Он резко повернулся к Ингрему. — Копать придётся изрядно.

Старший техник кивнул.

— Это уж точно.

— Когда подкоп будет закончен, мы включим двигатели и рванём вперёд на полную мощность всеми четырьмя. Это должно сдвинуть его с места. А когда он сдвинется и полезет вверх по траншее, мы завернём его вот сюда. — И носком тяжёлого сапога он прочертил по мокрому снегу эллиптическую линию, ведущую к бетонированной дорожке. — И ещё одно: надо положить перед колёсами как можно больше толстых брёвен. Найдутся у вас такие?