Аэропорт - Страница 84

— Отсюда? Долларов девять-десять по счётчику.

Инес повернулась и направилась к двери. Слишком это было дорого — больше половины того, что у неё осталось, да к тому же она ведь вовсе не была уверена, что Д. О. летит именно этим самолётом.

— Эй, послушайте-ка!

Шофёр быстро проглотил воду и ринулся вслед за Инес. Он нагнал её уже у выхода.

— А сколько вам не жалко?

— Не в этом дело, — Инес опустила голову. — Просто… просто я не могу столько заплатить.

— Некоторые думают, что на такси можно задарма кататься, — фыркнул он. — Путь-то ведь не ближний.

— Я знаю.

— А зачем вам туда надо? И почему бы вам не поехать на автобусе?

— Мне очень нужно… очень важно быть там… до одиннадцати.

— Ну, ладно уж, — сказал шофёр, — уступлю вам. За семёрку свезу.

— Мм… — Инес колебалась. Семь долларов составляли больше половины того, что она намеревалась завтра дать домохозяину, чтобы хоть немного утихомирить его. А жалованье в кафе она получит не раньше конца будущей недели.

— Лучшего предложения не ждите, — нетерпеливо прервал её размышления шофёр. — Так поедете или нет?

— Да, — сказала Инес. — Да, поеду.

— Ну, ладно. Тогда садитесь.

Пока Инес залезала в машину, шофёр, усмехаясь, смёл метёлочкой снег с окон и ветрового стекла. Дело в том, что, когда Инес подошла к нему, он уже окончил работу и собирался ехать домой. А жил он у аэропорта. Теперь же он поедет не пустой. И кроме того, он солгал, сказав ей, сколько это будет стоить по счётчику: отсюда до аэропорта это стоило бы меньше семи долларов. Зато ему удалось представить дело так, будто он предлагает пассажирке выгодную сделку, и теперь он сможет ехать, не опуская флажка, а семь долларов положит себе в карман. Ехать с пассажиром, не опустив флажка, запрещалось, но ни один полицейский, рассудил про себя шофёр, не заметит этого в такой кромешной тьме.

Словом, подумал ловкач-шофёр, он за один присест надует и эту глупую старую ворону, и эту сволочь — своего хозяина.

— А вы уверены, что мы успеем доехать до одиннадцати? — в волнении спросила его Инес, когда машина тронулась с места.

Шофёр, не оборачиваясь, буркнул:

— Раз я сказал, значит, так и будет. Не отвлекайте меня разговорами.

Однако сам он вовсе не был уверен в том, что они успеют доехать. Дорога была плохая, движение медленное. Они, конечно, могут и успеть, но в таком случае приедут в обрез.

Прошло тридцать пять минут, а такси, которым ехала Инес, всё ещё ползло по заснеженному, запруженному машинами шоссе Кеннеди. Инес сидела сзади, напряжённо выпрямившись, нервно сжимая и разжимая пальцы; она думала лишь о том, сколько ещё они будут ехать.

А в это время аэропортовский автобус с пассажирами рейса два свернул к крылу отлетов аэропорта имени Линкольна. Автобус, выбравшись из потока медленно двигавшихся машин, успел нагнать время, и сейчас часы над аэровокзалом показывали без четверти одиннадцать.

Когда автобус остановился, первым из него выскочил Д. О. Герреро.

9

— Захватите с собой микрофон с усилителем, — скомандовал Эллиот Фримантл. — Он нам может очень пригодиться.

Жители Медоувуда, собравшиеся в воскресной школе Медоувудской баптистской церкви, были предельно возбуждены. Искусно подогреваемые Фримантлом, они собирались двинуться в международный аэропорт имени Линкольна.

— Не говорите мне всякой чепухи насчёт того, что сейчас слишком поздно или что вы не хотите туда ехать, — заявил Эллиот Фримантл своей аудитории несколько минут назад. Он стоял перед ними уверенный, безукоризненно одетый — в элегантном костюме и блестящих ботинках из крокодиловой кожи. Его тщательно подстриженные волосы лежали волосок к волоску. Собравшиеся готовы были следовать за ним куда угодно, и чем резче он говорил, тем, казалось, больше им нравился.

Он продолжал:

— И чтобы никаких дурацких отказов. Я не желаю ничего слышать насчёт детей, оставленных на попечение чужой женщины, или старушки-тёщи, или что на плите стоит рагу: меня это абсолютно не интересует, да и вас сейчас не должно интересовать. Если ваша машина застряла в снегу, плюньте на неё и поезжайте в чужой. Помните: я еду сегодня в аэропорт ради вас и постараюсь причинить им там как можно больше неприятностей. — Он помолчал, выжидая, пока очередной самолёт с грохотом пронесётся над головой. — Честное слово, пора кому-нибудь это сделать.

Последние слова его вызвали взрыв аплодисментов и смех.

— Мне нужна ваша поддержка. Я хочу, чтобы вы были там — все были. И теперь я спрашиваю вас просто и напрямик: едете вы со мной или не едете?

Зал сотрясло громовое: «Да!» Все вскочили, громко выражая своё одобрение.

— Прекрасно, — сказал Фримантл, и в зале тотчас наступила тишина. — Давайте в таком случае предварительно кое-что уточним.

Он уже говорил им, напомнил он, что Медоувуд может добиться некоторого облегчения, если не полного избавления от шума, создаваемого аэропортом, лишь законным путём, передав дело в суд. Однако слушание дела должно проходить не при закрытых дверях и не в каком-нибудь захудалом полупустом зале, а с максимальным привлечением внимания и сочувствия публики.

— Как же мы добьёмся такого внимания и сочувствия? — Фримантл помолчал и сам ответил на свой вопрос: — Мы добьёмся этого, если изложим нашу точку зрения так, чтобы она стала достоянием гласности. Тогда, и только тогда, средства, используемые для привлечения внимания общественности, — пресса, радио и телевидение — дадут нашей позиции должное освещение, как мы того хотим. Журналисты славные люди, — продолжал он. — И мы вовсе не требуем, чтобы они разделяли нашу точку зрения, мы лишь просим честно изложить её, а я по собственному опыту знаю, что они умеют это делать. Правда, если дело принимает драматический оборот, нашим друзьям-репортёрам легче будет его осветить.