Аэропорт - Страница 61

— А если кто-нибудь попытается вас остановить?

— Кто же станет меня останавливать, если у меня есть посадочный талон?

— Даже стюардессы не проверяют?

— Они молоденькие девочки, душенька. Обычно они болтают друг с другом, а если и уделяют кому-то внимание, то лишь мужчинам. Их интересует только номер рейса, а уж я стараюсь, чтобы номер был правильный.

— Но вы сказали мне, что не всегда пользуетесь посадочным талоном.

Миссис Квонсетт покраснела.

— Тогда, видите ли, мне приходится прибегать к небольшим уловкам. Иногда я говорю, что мне надо пройти, чтобы проститься с дочкой — почти все компании разрешают это, вы же знаете. Или, если аэроплан прилетел откуда-нибудь и здесь у него только стоянка, я говорю, что хочу вернуться на своё место, а билет, мол, оставила в аэроплане. Или говорю, что тут мой сын только что прошёл на посадку и забыл свой бумажник, ну и мне надо его отдать. В таких случаях я всегда держу в руке бумажник, и это действует лучше всего.

— Да, могу себе представить, — сказала Таня. — Я вижу, вы очень тщательно всё продумали. — Теперь у неё есть материал на целый бюллетень для контролёров и стюардесс, — размышляла она. И тут же усомнилась: а будет ли от этого бюллетеня какой-нибудь толк?

— Это я унаследовала от моего покойного супруга… Он преподавал геометрию и всегда говорил, что каждый угол надо учитывать.

Таня в упор посмотрела на миссис Квонсетт. Она что, издевается над ней? Но лицо старушки из Сан-Диего оставалось невозмутимо спокойным.

— Есть ещё одна чрезвычайно важная вещь, о которой я вам не сказала.

В другом конце комнаты зазвонил телефон. Таня встала, чтобы снять трубку.

— Эта старая перечница всё ещё у вас? — раздался голос управляющего перевозками. Он отвечал за все виды перевозок, которые осуществляла компания «Транс-Америка» через аэропорт имени Линкольна. Обычно это был спокойный, добродушный человек. Сегодня же голос его звучал раздражённо. На нём, естественно, не могли не сказаться эти трое суток, когда вылеты самолётов задерживались, приходилось объясняться с пассажирами и предлагать им другие маршруты, не говоря уже о бесконечных требованиях, поступавших из главной конторы компании на Восточном побережье США.

— Да, — ответила Таня.

— Удалось из неё выудить что-нибудь полезное?

— Немало. Я пришлю вам отчёт.

— Когда будете его отсылать, не забудьте о заглавных буквах, чтобы его можно было прочесть.

— Слушаюсь, сэр.

«Сэр» прозвучало столь ядовито, что на другом конце провода на минуту воцарилось молчание. Потом УП буркнул:

— Извините, Таня. Я, видно, пережал — очень мне досталось сейчас из Нью-Йорка. Вот я и повёл себя с вами, как мальчишка-стюард, которому попалась под ноги кошка, — только вы, конечно, не кошка. Могу я вам чем-нибудь помочь?

— Мне нужен билет на сегодня в один конец до Лос-Анджелеса для миссис Ады Квонсетт.

— Это так зовут старую курицу?

— Совершенно верно.

УП кисло произнёс:

— Очевидно, за счёт компании?

— Боюсь, что да.

— Больше всего мне противно то, что придётся отправить её раньше честных людей, которые живыми деньгами заплатили за свои билеты и уже столько часов ждут возможности вылететь. Но я думаю, что вы правы: лучше побыстрее сбросить этот груз с плеч.

— Я тоже так думаю.

— Я велю зарезервировать один билет. Можете забрать его в билетной кассе. Только не забудьте предупредить Лос-Анджелес, чтобы они вызвали аэропортовскую полицию и выдворили эту старую калошу из аэропорта.

— А может, она мать Уистлера, — вполголоса заметила Таня.

УП хмыкнул.

— Так пусть Уистлер и покупает ей билет.

Таня улыбнулась и повесила трубку. Затем повернулась к миссис Квонсетт.

— Вы не рассказали мне ещё об одной важной вещи — насчёт того, как вы ведёте себя уже в самолёте.

Старушка явно медлила. Когда Таня, разговаривая по телефону, упомянула об обратном билете в Лос-Анджелес, миссис Квонсетт поджала губы.

— Вы ведь уже сказали мне почти всё, — не отступалась Таня. — Так заканчивайте. Если, конечно, есть что добавить.

— Безусловно, есть. — Миссис Квонсетт утвердительно кивнула. — Я хотела вам ещё сказать, что лучше всего не выбирать больших рейсов — ну, тех, что через всю страну и без посадок. Они часто бывают забиты до отказа и даже в туристском классе вам дают номер места. Тогда всё сложнее, хотя мне много раз пришлось летать и такими рейсами, потому что не было других.

— Значит, вы выбираете не прямые маршруты. Но неужели вас не обнаруживают на посадках?

— Я притворяюсь, будто сплю. Ну и меня, конечно, не беспокоят.

— А на сей раз побеспокоили?

Тонкие губы миссис Квонсетт растянулись в усмешке: у неё был такой сокрушённый вид.

— Всё из-за этого человека, который сидел со мной рядом. Такой оказался мерзкий человечишка. Я доверилась ему, а он тут же выдал меня стюардессе. Вот и доверяй после этого людям.

— Миссис Квонсетт, — сказала Таня, — я надеюсь, вы слышали, что мы намерены отправить вас назад в Лос-Анджелес.

В серых старческих глазках мелькнул огонёк и погас.

— Слышала, душенька. Я боялась, что этим кончится. Но можно мне пока выпить чайку? Я уж тогда пойду, а вы скажите, когда мне надо вернуться…

— Ну нет! — Таня решительно замотала головой. — Одна вы никуда не пойдёте. Чаю выпить вы можете, но только с вами будет один из сотрудников. Я сейчас пошлю за кем-нибудь, чтобы вы ни минуты не были одна, пока не сядете в самолёт и не улетите в Лос-Анджелес. Стоит только отпустить вас — и я знай, что будет дальше. Мы и глазом не успеем моргнуть, как вы будете сидеть в самолёте на Нью-Йорк.